Чернышёв был уже почти пожилым, опытным спецом по пневмонике, и принят был, как помню, старшим инженером. А я был просто инженером. Это было, скорее всего, поздней осенью 1971-го, когда наш новый НИИ только-только начинал набирать рабочие обороты. Чернышова попёрли с предыдущего места работы в НИИВТ за настойчивые попытки внедрить в электронику его разработку - сверхэффективный насос-эжектор. В то время лучшие японские эжекторы давал коэффициент эжекции всего 3, а у Чернышова получилось сразу аж целых 8.
Короче, ведут мои доброжелательные коллеги по проходу между двумя рядами кульманов к рабочему месту этакого смурного старикана с брюзгливо отвисшей губой, подозрительно зыркающего по сторонам глазками исподлобья, и знакомят с личным составом отдела. Делают уважительный жест в мою сторону и полушутя-полуторжественно представляют: а это наш гений Дима Мотовилов.
И тут Чернышов вздрагивает, как горячий рысак на старте, и бурчит себе под нос что-то вроде "сейчас посмотрим, какой гений". Усаживается на своё новое рабочее место, что-то строчит на клочке бумаги и бросает мне на стол: "Возьми-ка интеграл".
Он естественно, не знал, что студентом Дима был учителем Ланкастера по интегралам, спецом аж второго уровня, и вывел в люди всех своих пятерых надёжных кандидатов на отчисление.
Я конечно, "поднял перчатку", и спустя минуту кладу ему на стол ответ... Чернышов, взглянув одним прищуренным глазком, ехидно выдыхает: "Неправильно!". И показывает свой вариант.
Тогда вежливо поясняю старцу, что оба интеграла отличаются в разных гармониках на слагаемое постоянной величины "С"...
Чернышов, надо отдать ему должное, пришёл в себя достаточно быстро. На следующий день принёс из дома толстенную папку бумаг и предложил мне взять себе его собственную разработку и... защитить по ней диссертацию. Типа, "ты ещё молодой, будешь расти, а мне уже ничего не надо"... Жаль было его бесконечно, печальное зрелище, до сих пор кошки на сердце скребут. Как мог, объяснил такому благородному благодетелю, что его профиль - не сфера моих интересов.
